Истоки русского танка

Весной 1919 г. части 2-й Украинской Советской армии в кровопролитных (как тогда писалось) боях под Одессой захватили два исправных и два неисправных французских малых танка «системы Реналт» (здесь и далее в кавычках приведены цитаты из архивных документов).

Факт захвата удивил их, пожалуй, не меньше, чем факт появления танков на фронте. После безуспешных попыток применить танки в бою командование решило отправить один в подарок вождю мирового пролетариата – В.И. Ленину в ознаменование праздника солидарности трудящихся всех стран (для справок тем, кто не застал сего праздника, он отмечался 1 мая). Вместе с подарком украинские красноармейцы написали вождю письмо, в котором говорилось, что даже босые и раздетые, вооруженные только старыми винтовками бойцы, видящие перед собой зарю мировой революции, способны сладить с любым врагом. Не страшна им и заграничная «танка», которую бойцы захватили голыми руками и преподносят вождю в дар к празднику.
Танк был доставлен в Москву в один из дождливых дней последней недели апреля. Устроители Первомая долго думали, как лучше обставить факт поднесения танка вождю мирового пролетариата, пока не пришло в голову, казалось бы, элементарное решение – в день 1 мая доставить танк на Красную площадь своим ходом (сегодня нет четкой уверенности, что именно первый танк прошел парадом по Красной площади, так как в документах ГАРФ по этому вопросу есть некоторые разночтения).

Импровизированным механиком-водителем танка стал бывший авиатор Б. Российский, который с двумя помощниками в течение ночи разобрался с особенностями управления незнакомой боевой машины и с честью выполнил поставленную задачу. Таким образом, трофейный «Рено» стал первооткрывателем танковых парадов на Красной площади (ныне, увы, ушедших в забвение).

 

Захваченный бойцами 2-й Украинской Советской армии танк «Рено» проходит по Красной площади, 1 мая 1919 г.

Вождь с большим интересом отнесся к подарку, задав во время показа танка его водителю и военным специалистам массу вопросов о конструкции и боевой эффективности нового оружия.
В ответной телеграмме В.И. Ленин писал:
«Штабу 2-й Украинской Советской Армии и всем товарищам этой армии. 2 мая 1919 года. Приношу свою самую глубокую благодарность и признательность товарищам 2-й Украинской Советской Армии по поводу присланного в подарок танка. Этот подарок дорог нам всем, дорог рабочим и крестьянам России, как доказательство геройства украинских братьев, дорог также потому, что свидетельствует о полном крахе казавшейся столь сильною Антанты…»
А уже 10 августа решением Совнаркома и Совета военной промышленности завод «Красное Сормово», занимавшийся в 1918-20 гг. вооружением и ремонтом судов Волжской военной флотилии, постройкой бронепоездов и плавучих батарей, был выделен как специализированное предприятие – изготовитель танков. Распоряжение об этом прибыло на завод, когда сам танк еще разбирали в Москве. Но воспринято оно было с энтузиазмом, и 22 августа 1919 г. Коллегия правления завода решила изготовить «первую рабоче-крестьянскую танку» через девять месяцев (к лету 1920-го), а к исходу 1920 г. сдать полностью первые пять бронеединиц в составе 1 пушечного и 2 пулеметных танков каждая (или первые 15 танков).
Однако после уточнения положения вещей срок сдачи первого танка был сдвинут на 1 октября 1920 г., и эта дата должна была стать первой вехой на пути отечественного танкостроения. 29 сентября 1919 г. разобранный в Москве танк «Рено» № 138М (буква М добавлена к номеру согласно принятой в 20-е годы первой классификации советских танков) прибыл в трех вагонах на завод «Красное Сормово». Его приняли скопом, не проверяя комплектности. Но потом в течение недели специально назначенная комиссия под руководством инженеров Калинина и Нефедова пыталась определить наличие составных частей и узлов танка. Итог был неутешительный – многих деталей не хватало. Причем если с отсутствием трубок, болтов и нескольких опорных катков можно было мириться, то пропавшая коробка передач создавала трудности просто неописуемые. Отправленное в Москву недоуменное письмо, содержание которого можно выразить лишь одним конкретным вопросом: «куда девались детали?» – могло дать не менее конкретный ответ: «украли в пути!», и положения, понятно, не решало.

Разобранный танк «Рено»прибыл в Нижний Новгород (кадр кинохроники), 29 сентября 1919 г.

Чтобы выдержать срок изготовления, времени на долгую переписку не было, и потому уже в октябре были начаты работы по «образмериванию» имеющихся броневых деталей корпуса. Для копирования боевой машины и изготовления рабочих чертежей приказом по Центроброни на заводе была образована спецбригада конструкторов в составе тт. Крымова, Салтанова, Московкина и Спиридонова. В помощь им с Ижорского завода, который должен был в будущем изготавливать броневые корпуса для советских танков и бронеавтомобилей, прибыла прикомандированная «группа брони» в количестве 4 человек под руководством технолога Артемьева.
Но корпус корпусом, а моторно-трансмиссионная группа (некомплект деталей в которой был наиболее болезненным) продолжала хранить в себе ряд крупных «белых пятен». Для решения проблем в этой области на завод АМО был откомандирован инженер Калинин, который назначался ответственным за «моторный агрегат». Но и он, возможно, не смог бы справиться со столь сложной задачей (даже при помощи сотрудников московского автозавода), если бы не помощь двух французских специалистов – Дем и Розье, ранее занимавшихся автомобильным производством на «Рено» и сочувствовавших советской власти (в характеристике указано, что один из них – социалист). Кроме того, в конце ноября 1919 г. распоряжением В. Ленина Сормовскому заводу (через АМО) были отправлены два автомобиля «системы «Рено» «тяжелого» и «облегченного» типов. С октября по декабрь 1919 г. спецбригадой конструкторов было сделано около 130 чертежей, часть из которых (наиболее спорные) тут же воплощались «в металле», правда, из несортовой стали, и корректировались «по месту». К середине ноября были выданы задания заводам Путиловскому (по вооружению), Ижорскому (по каркасу и броневым деталям) и АМО по моторной установке «типа «Фиат». Во время проектирования и изготовления танк именовался «типа «Рено», «системы «Рено» или «Рено» с мотором «Фиат».

Чертеж моторно-трансмиссионного отделения танка «Рено» Русский», 1920 г.

Наблюдением за постройкой танков на заводе занимался представитель «Центроброни» – комиссар И. Гаугель, который частенько откровенно мешал производственному процессу. Но иногда его несуразная фигура в кожаной куртке с неизменным маузером на боку здорово помогала при разговорах со смежниками. При всякой конфликтной ситуации И. Гаугель просто «сажал» того, кого он считал саботажником, в кутузку и держат там, пока не находилось решение, устраивавшее всех.
Сборка танков была развернута в пушечном цеху, но она оказалась очень трудоемкой (особенно большая нагрузка приходилась на клепальщиков и раскройщиков бронелистов) и потому требуемой ритмичности работы достичь не удавалось. Положение усугублялось также и тем, что Ижорский завод так и не подал раскроенные листы – только прокат, кроить и резать который приходилось самим сормовчанам. Обрабатывать эти уже закаленные листы было трудно – не хватало специального инструмента. По предложению мастера Ильина были изготовлены напайные резцы, упростившие заточку и подготовку инструмента. Трудности обнаружились и с получением шестерней для КПП – свободного смежника для этой работы не нашлось. По предложению инженера Калинина их изготовление организовали в механическом цеху «Красного Сормова». Но собранные «из местных деталей» КПП отказывались нормально работать. Чаще всего они «давали клина», а при попытке их провернуть – ломали зубья друг другу. Это было естественно. Квалификация рабочих, изготовлявших шестерни, не соответствовала необходимой. Чтобы выйти из положения, инженер Калинин предложил «припиливать» шестерни друг к другу вручную. Это предложение было принято и реализовано, причем французские специалисты, не понимавшие, зачем нужна эта операция, сначала не верили в ее благополучный исход, а затем удивлялись результатам – новые КПП оказались даже менее шумными, чем аналогичные на «родных «Рено». Сборкой первого танка руководили мастера по сборке Чепурнов, Волков и Ястребов. Все спешили, но только с мая 1920 г. работа пошла на лад. Вызвано это было целым рядом причин, в числе которых не последнее место занимали тепло на улице (цеха практически не обогревались) и дополнительные пайки, которые выдавали всем занятым в постройке танков. Кстати, именно И. Гаугель «пробил» в «Центроброни» распоряжение о премировании отличившихся работников дополнительными пайками. Слета начали выплачивать и повышенное денежное содержание инженерно-техническим работникам. Динамику выпуска танков можно проследить в ведомостях завода «Красное Сормово» за 1920-21 гг.:

Мастера и инженеры завода«Красное Сормово»у танка «Борец За Свободу Тов Ленин». Крайний слева – комиссар «Центроброни» И. Гаугель, 1920 г.

Итак, в августе 1920 г. первый танк был полностью готов, и 1 сентября 1920 г. комиссар «Центробро- ни» И.Х. Гаугель послал в Москву телеграмму следующего содержания: « ДОНОШУ; ЧТО 31 АВГУСТА 1920 ГОДА БЫЛО ПРОИЗВЕДЕНО ИСПЫТАНИЕ НА ХОДУ ПЕРВОГО ТАНКА… ». Испытания прошли до 12 октября, после чего новый танк, обретший собственное имя «Борец За Свободу Тов. Ленин», отправился для контроля самим Львом Троцким. Интересная особенность. Стоимость 15 танков в ценах тех лет составила 93 150 000 рублей, причем без стоимости вооружения.

Схема внутреннего устройства танка «Русский «Рено», приложенная к справке об изготовлении.

Танк «Борец За Свободу Тов. Ленин», посланный в подарок Л. Троцкому, 1920 г.

Танк «Борец За Свободу Тов. Ленин» на постаменте в Музее бронетанковых войск в подмосковной Кубинке